Гражданское общество на постсоветском пространстве: борьба за «конец истории»
В этом году исполняется 25 лет с момента распада Советского Союза. Когда советская система разваливалась, Фрэнсис Фукуяма провозгласил «конец истории», предсказав «универсализацию западной либеральной демократии как окончательной формы правления». Несомненно, гражданское общество является неотъемлемой и обязательной частью такого либерального государственного устройства.
Сейчас есть явные различия между странами, возникшими на постсоветском пространстве. В одну группу стран входят Украина, Грузия, Молдова и Армения, которые пытаются выстроить открытые системы государственного управления, основанные на демократических принципах. Во всех этих странах, признанных «частично свободными» организацией Freedom House, есть активное гражданское общество с одним из самых высоких рейтингов устойчивости в регионе. Хотя государство не создает серьезных помех гражданским действиям, уровень коррупции здесь все еще высок, реформы идут медленно. Контроль над государством со стороны узкого круга бизнес-групп препятствует возникновению конкурентоспособной рыночной экономики. Кроме того, слабость системы государственного управления подрывает усилия организаций гражданского общества (ОГО), направленные на оказание реального структурного воздействия на трансформацию.
Другая группа стран, куда входят Россия, Беларусь, Азербайджан и республики Центральной Азии, — это полуавтократические, «несвободные» системы, где выборами манипулируют, пресса контролируется государством, а гражданскому обществу сложно укорениться из-за препятствий со стороны репрессивных государств.
После распада СССР «частично свободным» странам удалось выстроить системы, где существуют и развиваются независимые гражданские инициативы. Во время Евромайдана в 2013 году, когда реакционные силы в украинском парламенте проголосовали за законы, ограничивающие свободу высказывания и собрания, и приняли аналог российского «закона об иностранных агентах», в обществе произошел взрыв негодования. Украинские граждане сумели отстоять свое автономное гражданское пространство, и законы были отменены. В 2014 году в Грузии после активного давления со стороны гражданского общества и медийных организаций независимый телеканал «Рустави-2» был возвращен его легитимными собственникам, связанным с оппозицией, у которых его отняли по сомнительному судебному решению. В прошлом году в Молдове и Ереване граждане активно протестовали против коррупции в высших эшелонах власти и несправедливых тарифов на электроэнергию.
Среди четырех стран этой группы украинские ОГО обладают самыми большими возможностями для отстаивания своей позиции; следом за ними идут организации Армении, Молдовы и Грузии. После Евромайдана украинские ОГО стали напрямую взаимодействовать с различными органами государственной власти и подталкивать реформы, отстаивая свою позицию в публичном пространстве, особенно в том, что касается борьбы с коррупцией и ее предотвращения. Но реформы продвигаются медленно, и вера общества в их успех слабеет. Во всех четырех странах есть много внешних препятствий, но на слабой эффективности самого неправительственного сектора отрицательно сказываются два специфических фактора.
Первый— это разрыв между официальными ОГО и гражданами. Уровень участия в ОГО в регионе низок, а членство измеряется однозначными величинами. Практически отсутствует нисходящая подотчетность перед своими сторонниками. Даже на Украине, как показывает ежегодное исследование ОГО и благотворительных организаций, только около 50% ОГО готовят ежегодные отчеты, еще меньше отчитываются перед государством, а публичного распространения ежегодных отчетов почти не существует. Такое состояние сектора можно определить как «NGO-cracy» («НПО-кратию»), где влияние на государственную политику достигается благодаря профессиональной компетенции и связям с лицами, определяющими политику, и западными донорами, а не благодаря коллективному давлению граждан, объединенных общим общественным интересом. Такой подход означает, что граждане в основном являются бенефициариями, а не движущей силой изменений.
Вторая большая проблема — чрезмерная зависимость от иностранного финансирования, особенно в адвокации реформ. Организации становятся в основном подотчетными перед вышестоящими донорами, а не перед обществом. Ни в одной из этих стран за последние пять лет не произошло значительного улучшения рейтинга финансовой устойчивости, который намного ниже, чем в странах Балтии. Кроме того, частный сектор и местные благотворительные организации региона редко поддерживают деятельность, связанную с демократией. Они либо считают ее слишком рискованной, либо отдают предпочтение социальным проектам, которые более эффективны с точки зрения имиджа в глазах общественности.
Если ОГО этого региона рассчитывают стать преобразующей силой, им нужно укреплять возможности, которые усиливают их конкурентное преимущество. Укрепив три составляющих: легитимность, связи и знания, — ОГО будут лучше подготовлены к тому, чтобы служить интересам своих сторонников и более эффективно добиваться социальных перемен.
Первое — легитимность, без которой нельзя рассчитывать на доверие и влиятельность. Она достигается выстраиванием крепких связей с заинтересованными сторонами, а также по-настоящему независимыми системами управления и следованием верховенству миссии организации. Если ОГО требуют от государства демократизации процедур, то чтобы оказывать давление на политические элиты, они должны внутри своих организаций придерживаться норм прозрачного управления. Если ОГО отстаивают определенные позиции и пытаются подталкивать политическое общество, крайне важно, чтобы они выражали мнение не нескольких независимых экспертов, а определенной группы сторонников. Кроме того, для легитимности нужно последовательное выполнение повестки дня, соответствующей избранной миссии, а не поддержка тех или иных политических сил. В регионе часто возникают подозрения, что некоторые ОГО обслуживают интересы бизнес-групп или политических партий.
Второе — связи с другими проводниками перемен, сетями гражданского общества внутри страны и в мире, которые позволили бы создать сеть безопасности и помогли мобилизировать человеческие ресурсы. Уже сейчас распространена практика, когда ОГО формируют коалиции с другими ОГО региона, но часто общественный сектор существует в параллельной реальности к государству и бизнесу. Давление на продвижение реформ можно усилить за счет выстраивания связей с рыночными силами и частным сектором, который сейчас в основном рассматривается только как потенциальный источник финансирования. А бизнес-сообществу могут оказаться близки такие общественные инициативы, как борьба с коррупцией или прозрачность госзакупок.
И наконец, знания об успехах и неудачах сектора в продвижении перемен могут служить источником вдохновения. В регионе мало изучены практические примеры эффективного влияния ОГО, в то время как 25 лет постсоветских преобразований дают богатый материал для осмысления. Ведь важно понимать, какие сектор имеет рычаги влияния: профессиональные компетенции, давление через СМИ, финансирование, высококачественные услуги, инновации, связи с Западом, обратная связь от бенефициариев или все вышеперечисленное. Главный вопрос должен звучать так: что нужно ОГО, чтобы иметь высокое влияние?
Предложенная стратегия способна открыть новые пути развития сектора и подтолкнуть преобразования в регионе. Это «частично свободное» пространство нельзя воспринимать как нечто само собой разумеющееся, особенно когда ему бросают вызов такие силы как бизнес-группы интересов внутри стран и агрессивная России у границ. Обе эти силы явно не согласны с фукуямовским «концом истории» и потенциально могут помешать демократическому развитию, в том числе расцвету столь необходимого независимого гражданского общества.